Особенно тяжела для ребенка разлука с родителями в связи со смертью одного из них или обоих. Горе подростков может маскироваться поведением, не типичным для этой ситуации с точки зрения взрослых. Среди детей школьного возраста и юношей, родители которых умерли, Wolfenstein не обнаружил ни одного, который сразу после смерти явно проявил чувство горя и печали.
Дети обычно продолжают свои ежедневные занятия, в борьбу с очевидным включается механизм несогласия, выраженный открыто или неосознанный, поддерживаемый магическим желанием и надеждой на восстановление прежней ситуации. Подавленное настроение в это время не связано у них с мыслями о смерти родителей, поскольку в этом случае им придется признать факт их смерти. Некоторые дети стараются поддерживать у себя хорошее настроение, другие более активны, чем обычно.
Wolfenstein рассматривает это как действенный аккомпанемент внутреннего отказа: «Если нет плохих чувств, то ничего плохого не случится».
Некоторые дети проявляют к оставшемуся родителю враждебность, идентицируют себя с умершим и идеализируют его. Иногда фантазии возвращения старого образа жизни сопровождаются отказом от действительности. В соответствии с тенденцией детей к эгоцентризму у них может присутствовать и чувство вины (ребенок, оставшийся сиротой после атомной бомбардировки Хиросимы, сказал: «Мы ничего ее делали плохого и все же наши родители умерли»).
Дети в возрасте до 5 лет обычно представляют, что смерть явление обратимое, верят, что мертвый может вернуться к жизни. В возрасте 8 — 9 лет смерть персонифицируется, например представляется в виде старухи с косой, которая наказывает и мстит.
«Развитие, питание, уход за ребенком», проф. И.М. Воронцов