Уже став известным хирургом, Брока продолжал активно интересоваться строением человеческого тела, главным образом мозга. Пожалуй, клинику свою любил он чуть меньше, чем лабораторию, которой отдавал все свободное время. В ней он изучал черепа великих людей. Он даже организовал и возглавил в 1859 году Антропологическое общество и многие годы исполнял обязанности его секретаря, а в 1872 году — журнал «Антропологический обзор». В 1876 году Брока основал в Париже антропологический музей. Несмотря на противодействие клерикальных кругов, ему удалось в 1876 году открыть специальную школу антропологии, которую впоследствии он объединил с Антропологическим обществом и музеем в Антропологическом институте.
Поль Брока признавал правильность эволюционной теории Дарвина, имея в виду самый факт эволюции; не отрицая некоторой роли отбора, он отказался признать в нем достаточную силу для объяснения эволюционного процесса. И в этом он был не одинок…
Свое открытие двигательного центра речи ученый сделал случайно. В его клинике лечилось двое больных. Оба поступили к нему из Бисетрской больницы. Первому из них, Леборну, в это время был 51 год. К моменту поступления к Брока у него уже более 10 лет наблюдался паралич правой руки и ноги, и в течение 21 года он был лишен речи. Из всех слов родного французского языка больной сохранил способность с грехом пополам произносить два: «tan» (пора) да «Sacre nom d…» (черт возьми). Он утратил способность писать и совершенно не умел объясняться жестами. Товарищи по палате его не жаловали, называли вором. Однажды при смене нательного белья у него на правой ноге обнаружили обширное подкожное воспаление, что послужило поводом для перевода в хирургическую клинику.
Второму больному, по фамилии Лелонг, было 84 года. Он оказался в хирургической клинике из-за перелома бедра. За девять лет до поступления к Брока после припадка с потерей сознания у него исчезла речь. Сохранилась способность произносить лишь пять слов: «oui» (да), «поп» (нет), «tois» — искаженное «trois» (три), «toujour» (всегда) и «Lelo» (Лелонг).
Не имея возможности произносить ничего другого, больной широко пользовался остатками речи, однако чаще всего употреблял слова неправильно. Когда его спрашивали, умеет ли он писать, Лелонг говорил «да». Однако, если давали перо и бумагу и просили что-нибудь написать, вынужден был отвечать «нет!». И действительно, не только писать, вообще пользоваться пером он не мог. На часах больной мог показать лишь цифру десять, но при этом произносил слово «три». Других числительных в его словаре не было…. далее
М.С. Шойфет, «Сто великих врачей»